Пасмурное небо то и дело грозило обрушиться на мир потоком нескончаемого ливня. Тяжелая духота не давала дышать, а наличие ветра распознавалось только благодаря едва слышному поскрипыванию верхушек деревьев, веками сплетавшихся в тугих и беспощадных объятиях. И внутри этой живой системы, меж древесных монолитов, маленький человек, осторожно ступающий по едва поросшей мхом и усыпанной листвой земле, казался ничтожным крохотным существом. Человеку было страшно.
Рагна почувствовала невероятное спокойствие, оказавшись вдруг за невысокой плетеной изгородью, хотя бы зрительно отгораживающей ее от глухоты леса. Почти наверняка спокойствие было ложным. Ничто не могло оградить от звенящей в воздухе безысходности.
Изрядно покосившиеся надгробия без каких-либо пометок являли собой настоящий клад для известного тофофила. Особенно абсолютным отсутсивием логики в их расположении. Невысоких холмиков, свидетельсвующих о существовании могил, не было и в помине.
Поколебавшись, девушка опустилась на колени возле единственного кенотафа и отвязала бубен. Сосредоточившись и немного выждав, шаманка осмелилась сделать первый удар, который тут же разнесся в пространастве глухим эхом, вызвав непривычные для этого места колебания временных оболочек. Рагна поворила дробь, и видимое пространство исказилось. Постепенно эхо стало перерастать в единый ритм, образуя мелодию и формируя в сознании шамана параллельное восприятие мира. Среди всей этой боли нужно было непремнно отыскать Даруму.